Турецко-иранские отношения. Взгляд из Турции

Геостратегическое соперничество Турции и Ирана имеет древние корни и сформировалось в результате долгосрочных процессов и в соответствии с изменениями баланса сил в регионе и в мире. В связи с этим, оценка турецко-иранских отношений требует более широкого понимания сути предмета, нежели их общепринятый анализ.

Исторические особенности турецко-иранских отношений

Исторически Турция и Иран были своеобразными отражениями друг друга. Они редко когда соглашались друг с другом, но всегда выбирали общее направление из-за географического соседства. Под воздействием персидской культуры турки развернулись в сторону Запада и приобрели свои неизменные политические и религиозные ценности. Иран стал родиной для большого числа турок - исторически Персией правили тюркские династии, такие как Сафавиды и Каджары, начиная с XVI века, когда они приняли шиизм двунадесятников, и до эпохи Пахлави в XX веке.

Османо-сафавидский раскол был результатом соперничества двух тюркских династий, которые, соответственно, исповедовали суннитский ислам и шиитский суфизм. В современной истории Турция и Иран проходят тот же путь - на раннем этапе были попытки примкнуть к западной цивилизации, но обе страны отказались от этого процесса, поняв, что не могут воплотить в жизнь свои национальные амбиции в рамках западных стандартов. Отказ Турции от западничества выразился в форме турецкого консерватизма, который позволил сохранить партнерские отношения с Западом; в свою очередь, Иран выбрал революционный путь с жесткой антизападной направленностью.

После исламской революции 1979 года Иран попытался использовать исламский фактор для преодоления своей традиционной шиитской изоляции в мусульманском мире. Так как у Ирана не было прочных связей с суннитским миром, его первоначальный цивилизационный призыв к исламской революции не был поддержан в регионе. Ирану пришлось довольствоваться революцией только в своей стране, но это положило начало иранскому господству над шиитскими странами в мире. В это время Турция применила комплексный подход в преодолении кризиса самоидентификации после окончания холодной войны. Этот подход выразился в налаживании связей с традиционными зонами влияния от Балкан до Кавказа. Таким образом прозападная Турция и антизападный Иран стали соперничать после окончания холодной войны не только на Ближнем Востоке, но и на Кавказе, в Центральной Азии, в регионе Персидского залива и даже в Афганистане и Пакистане.

Отголоски иракской войны

Американское вторжение в Ирак в 2003 году стало переломным моментом, через призму которого и нужно оценивать региональную политику Анкары и Тегерана. Во-первых, обе страны выступили против американского вторжения и оккупации, так как опасались, что это ограничит их возможности для маневра в их традиционной зоне влияния. Во-вторых, они подозревали, что США поддержат курдских националистов в северном Ираке, и боялись, что вторжение окажет серьезное влияние на баланс суннитско-шиитских сил в регионе.

Несмотря на свое первоначальное отношение к вторжению, Анкара тесно сотрудничала с Вашингтоном ради достижения своих региональных целей. Во-первых, Турция не хотела, чтобы Ирак окончательно развалился на части, что привело бы к серьезным внутренним и региональным последствиям. А, во-вторых, ее национальные интересы оказались бы подорваны, если бы США потерпели в Ираке поражение и покинули страну, не оставив после себя новый политический режим, который обеспечивал бы стабильное сосуществование шиитов, суннитов и курдов. С другой стороны, свергнув иракского президента Саддама Хусейна, Вашингтон поставил себя в парадоксальное положение, которое требовало сотрудничества с Ираном для стабилизации ситуации в Ираке, учитывая тесные связи Ирана с шиитским большинством в Ираке, в то время как проиранские шиитские боевики продолжали вести борьбу против американских военных в Ираке.

Таким образом, чтобы предотвратить хаос в Ираке, усилить свое региональное и международное влияние и не допустить эскалации американо-иранского конфликта, Турция выступила в качестве посредника между Ираном и США. Самая удачная попытка Турции урегулировать отношения между США и Ираном состоялась в мае 2010 года, когда Турция и Бразилия, надеясь не допустить принятия нового пакета международных санкций против Ирана в связи с его ядерной программой, убедили иранское руководство подписать декларацию о сокращении его ядерной программы. Хотя документ не был признан США и в итоге не был реализован, посредничество Турции сыграло большую роль в минимизации эскалации напряжения между США и Ираном. Кроме того, это сыграло на руку Ирану, который всегда старался поддерживать взаимодействие с Турцией и минимизировать конкуренцию между этими странами в период его международной изоляции.

Хотя Турция и Иран продолжали конкурировать в политической сфере в регионе от Ирака до Сирии и Ливана и от Персидского залива до Афганистана, странам удалось параллельно развивать свои торговые и энергетические отношения, объемы которых достигли исторического максимума из-за международных санкций против Ирана, которые не позволяли ему выходить на многие рынки мира. Помимо этого Анкара и Тегеран, по-видимому, достигли негласного соглашения о борьбе против общего врага – PKK, «Рабочей партии Курдистана» и ее иранского крыла «Партии свободной жизни в Курдистане».

«Арабская весна» положила конец этой своеобразной гармонии. Сирийский конфликт и то, что Турция и Иран заняли противоположные позиции в нем, разрушили сотрудничество между двумя региональными державами. Если Турция рассматривала нарастающий конфликт в качестве возможности усилить свое региональное влияние, Иран видел в восстании против режима президента Башара Асада огромную угрозу. Дело в том, что для иранского руководства Сирия была буферной зоной, отделяющей его от разрушительных последствий «арабской весны», будь то свержение дружественных Ирану режимов или проникновение арабской революции в сам Иран. Турция действовала через посредников и не посылала свои военные силы для участия в конфликте. Иран же использовал силы своих прямых союзников, таких как «Хезболла», а позднее направил свои военные силы для предотвращения падения Дамаска. Иран также быстро разыграл религиозную карту, нанимая шиитских боевиков в Сирии и Ираке для борьбы с силами экстремистов, как они их называют, в которые вошли не только «Аль-Каида» и ее приспешники, в том числе и ИГИЛ, но и все суннитские вооруженные группировки, воюющие против режима Асада в Сирии.

В свою очередь, Турция полагала, что дни Асада сочтены, поэтому война вряд ли нанесет серьезный ущерб турецким интересам. Анкара также была уверена, что Тегеран удастся убедить в необходимости переходного правительства, что приведет к отставке Асада, но позволит избежать развала страны.

Если не считать периодической критики турецкой политики в Сирии со стороны отдельных членов иранского руководства, Иран в целом решил минимизировать напряжение в отношениях с Анкарой до лета 2013 года в виду деструктивного экономического эффекта от международных санкций и приближения окончания правления администрации Махмуда Ахмадинежада. Этот подход устраивал и Турцию, но оказался неэффективным, так как Анкаре не удалось переломить ситуацию в Сирии без помощи могущественных западных партнеров, кроме того ей не удалось убедить Иран урегулировать сирийский кризис путем переговоров. В результате, после прихода к власти президента Хасана Рухани и прямых переговоров между США и Ираном Тегеран почувствовал, что у него есть больше возможностей для реализации своих интересов в Сирии – а, следовательно, для подрыва турецких интересов – благодаря переговорам по ядерному досье в качестве дипломатического прикрытия. Стало понятно, что США не станут открыто действовать против интересов Ирана в Сирии и Ираке, так как серьезные военные победы ИГИЛ в 2014 году заставили американских политиков опасаться, что эта или любая другая радикальная террористическая группировка может прийти к власти в Сирии, если режим Асада падет.

Пока Иран агрессивно продвигал свои интересы, подчеркивая, что борется против суннитских экстремистов, ущемление интересов суннитов заставило Турцию и Саудовскую Аравию на время забыть о своих идеологических разногласиях, чтобы вместе противостоять иранской экспансии. Так как США не захотели занять по Сирии четкую позицию, Анкара и Эр-Рияд совместно увеличили военную поддержку антиасадовских сил в Сирии, эта поддержка была особенно усилена после того, как в январе 2015 года на саудовский трон взошел король Салман, что привело к более активной внешней политике Саудовской Аравии. Однако поддержка Турцией и Саудовской Аравией сирийских боевиков привела к тому, что в начале сентября 2015 года в войну вступила Россия, чтобы поддержать режим Асада. В результате возник конфликт между Турцией и Россией, так как их цели в сирийской войне были противоположными. Кульминацией стал сбитый турецкой стороной российский военный самолет. В то же время иранский подход к сирийскому конфликту хотя и подорвал интересы Турции, но, с другой стороны, не позволил Тегерану использовать широкий круг дипломатических возможностей, появившихся благодаря подписанию исторического соглашения по ядерному досье Ирана в 2015 году между Ираном, Западом, Китаем и Россией.

Перспективы развития отношений

Несмотря на все различия и разногласия, существует несколько весомых причин, по которым Анкаре и Тегерану необходимо искать возможности для сотрудничества. Сирийский кризис столкнул Иран и Турцию и заставил действовать друг против друга, однако когда-нибудь этот конфликт будет решен, и обе страны столкнутся и сталкиваются уже сейчас с общими угрозами. Им необходимо выработать параметры сотрудничества уже сейчас, чтобы дать отпор трем главным угрозам.

Во-первых, курдский сепаратизм – вполне реальная угроза для Сирии и Ирака, а в дальнейшем для Турции и Ирана. Иракский Курдистан получает широкую поддержку от США и продолжает настаивать на получении независимости. В Турции РПК развернула широкую террористическую кампанию по борьбе с турецким правительством. Иран пристально наблюдает за всем происходящим, ведь в нем также проживает курдское этническое меньшинство, и прекрасно знает, что РПК намерена свергнуть режим не только в Турции, но и в Иране. Недавние столкновения на северо-западе Ирана еще раз доказали, что РПК остается угрозой для Тегерана.

Во-вторых, Россия намерена занять лидирующую позицию в конфликте в Сирии и в меньшей степени в Ираке. Это также может стать среднесрочной или долгосрочной угрозой как для Турции, так и для Ирана. Россия всегда противодействовала попыткам Турции и Ирана усилить их влияние на Кавказе и в Центральной Азии, а теперь Москва пришла в Сирию и Ирак – традиционные зоны влияния Турции и Ирана. Кроме того, недавнее обострение армяно-азербайджанского конфликта несет в себе риски как для энергетических проектов Турции, так и для внутренней безопасности Ирана, учитывая большое количество азербайджанцев, проживающих на его территории.

В-третьих, экстремизм – общая угроза, которая требует объединения усилий. Иран хотел использовать фактор ИГИЛ для доказательства того, что арабские монархии и суннизм тесно связаны с терроризмом. В свою очередь, Турция столкнулась с непростым выбором. С одной стороны, ей необходимо противостоять «Исламскому государству» в интересах собственной безопасности; с другой стороны, она опасается, что в постигиловский период влияние Ирана значительно возрастет, появится курдская автономия или даже независимое курдское государство, а суннитско-шиитский баланс в Ираке и Сирии изменится в пользу Тегерана. Однако более здравый выбор для Ирана и Турции был бы борьба с терроризмом в качестве долгосрочной стратегии и сохранения традиционного баланса суннитско-шиитских сил в регионе. Это помогло бы стабилизировать разрозненный регион. К сожалению, в настоящее время обе страны далеки от отказа от своего геостратегического соперничества. В самом деле, шаги Турции по укреплению связей с Саудовской Аравией и по сближению с Израилем могут уничтожить основу для взаимодействия с Ираном окончательно.